Российские нефтяные компании являются крупными в масштабах страны, но на мировом рынке они серьёзно проигрывают, Геннадий Шмаль

Несмотря на призывы к диверсификации российской экономики, она продолжает основываться на экспорте природных ресурсов. Газ, а также нефть и нефтепродукты должны обеспечить стране безбедное будущее. В проекты экспортных трубопроводов вкладываются большие деньги. Но как чувствуют себя сами нефте- и газодобывающая отрасли? Об этом в интервью для «ТПП-Информ» рассказал заместитель председателя комитета по энергетической стратегии и развитию топливно-энергетического комплекса, президент Союза нефтегазопромышленников России Геннадий Шмаль (фото).
-Геннадий Иосифович, недавно состоялась крупная сделка - «Роснефть» приобрела компанию «ТНК-ВР». Как бы вы это прокомментировали?
- Любое укрупнение компаний имеет и минусы, и плюсы. В нашем случае больше плюсов. Дело в том, что наши нефтяные компании являются крупными в масштабах страны, но на мировом рынке они серьезно уступают таким фирмам, как «Шеврон» и др. Наши компании чувствовали бы себя на мировом рынке уверенней, располагай они такой же капитализацией. До недавнего времени такой компанией у нас был только «Газпром».
Правда, сегодня уже нет компаний, которые занимались бы только нефтью. Как правило, эти компании нефтегазовые. Тот же «Эксон Мобил» добывает сегодня порядка 114-116 млн тонн, примерно столько же, сколько добывала раньше «Роснефть». Однако при этом она добывает газ, занимается переработкой. Поэтому я полагаю, что сделка сыграет положительную роль.
- Но она увеличивает монополизацию на внутреннем рынке...
- Определенная монополизация существует, когда мы говорим об обеспечении нефтепродуктами. Но это было заложено изначально при создании системы т. н. вертикально интегрированных нефтяных компаний. Было решено, что каждая отвечает за обеспечение нефтепродуктами определенного региона. Тогда это было положительное явление, но сегодня оно играет некоторую отрицательную роль. Если взять московский регион, то здесь присутствуют все перерабатывающие предприятия. Но чем дальше на восток, тем их меньше.
Проблема ещё в том, что нефтеперерабатывающие заводы размещены нерационально. Половина мощностей сосредоточена вдоль Волги. Когда-то это было оправдано, ведь Волга была главной транспортной магистралью. А сегодня надо думать о более рациональном размещении, имея в виду сокращение перевозок. При нынешних железнодорожных тарифах тонна солярки пока дойдёт до потребителя дорожает минимум вдвое.
В России надо также думать о строительстве новых заводов. Те, что есть, очень старые. Нужны новые заводы с новейшими технологиями, которые могли бы выпускать высококачественные нефтепродукты по конкурентным ценам.
- А у наших нефтяных компаний есть стимулы для этого?
- Учитывая высокую стоимость нефти, им сегодня проще продавать её сырой и не ввязываться в модернизацию производства. Как-то я подсчитал: чтобы все наши заводы довести до европейского уровня, нужно вложить примерно 80 млрд долларов. Это огромные деньги.
Поэтому стимул должен быть. Вкладываешь деньги в переработку - получай преференции или налоговые льготы. Это обязательно нужно делать. Ведь мы сегодня по уровню нефтепереработки находимся на самом последнем месте. А еще через какое-то время вообще отстанем навсегда.
- Сейчас стали много говорить об альтернативных источниках энергии. Утверждается, будто в перспективе они могут составить конкуренцию нефти и газу. Вы согласны с этим?
- Думаю, что в ближайшие 100 лет нам это не грозит, потому что получение солнечной и других видов возобновляемой энергии обходится дорого. Есть, конечно, гидроэнергия, есть атомная энергия, и я полагаю, что их роль будет возрастать. Но что касается таких экзотических источников, как солнце, ветер, приливы, то и в далекой перспективе их роль будет невелика, может быть в пределах 4-5%. Кроме этого есть проблемы иного плана. Вот стоят ветряки, а ветра нет. Что делать? Значит нужно иметь 100-процентный резерв в виде аккумуляторов или других устройств.
На мой взгляд, в этой области надо обязательно заниматься научными, конструкторскими разработками. Но ожидать, что эти источники будут существенно влиять на топливно-энергетический баланс, не следует.
- Сегодня в США активно разрабатываются технологии добычи газа из сланцев. А что делается в нашей стране?
- У нас сланцевого газа больше, чем у американцев, но нам хватает обычного природного газа. По оценке наших специалистов, к 2030 году мы сможем добывать примерно 3 млрд куб. метров сланцевого газа при общей добыче в 800 млрд куб. метров. Это даже не полпроцента.
Американцы занимаются этими технологиями уже порядка двадцати лет, вложили десятки миллиардов долларов и нашли технологии, которые позволяют добывать сланцевый газ с достаточной степенью эффективности. Сегодня они добывают порядка 160-180 млрд куб. метров в год, примерно треть от общей добычи газа в США.
Но это достаточно дорогое удовольствие. За счет добычи конденсата его стоимость удалось снизить до 140-150 долларов за 1000 куб. метров. Кстати говоря, себестоимость нашего газа в Уренгое - 25-30 долларов за 1000 куб. метров. Однако дорого обходится транспортировка. Технология, которую они нашли, - это горизонтальное бурение с гидроразрывом пласта. Она позволяет сегодня добывать сланцевый газ в немалых количествах. Но при гидроразрыве используется большое количество воды, а также целый ряд добавок и реагентов, которые далеко не безвредны. И если они проникнут в питьевую воду, то это может привести к определенным экологическим последствиям. Поэтому многие в Европе выступают против добычи сланцевого газа.
- А какие проблемы стоят сегодня перед нашей нефтегазовой отраслью?
- Их много. Первая проблема - это недостаточно комплексное использование добытого сырья. Сегодня у нас сжигается большой объем попутного газа. Кроме того, очень низкий коэффициент нефтеизвлечения. Он равен 30%, а у американцев - 40%. То есть получается, что 70% нефти мы оставляем в земле.
Второе. Мы допустили большое отставание роста реальных запасов нефти. В последние годы появились так называемые виртуальные запасы, полученные за счет перевода запасов в другую категорию, за счет пересчета коэффициента нефтеизвлечения. Но реальных открытий не было. В 80-е годы прошлого века мы бурили примерно 7,5 млн метров разведочных скважин в год. А вот в прошлом году у нас пробурили всего 710 тысяч метров - в 10 раз меньше.
Ещё одна проблема - износ основных фондов. Это касается и нефтедобычи, и нефтепереработки. Есть сложности с переработкой газа. Сегодня в Западной Сибири и Ямало-Ненецком округе добывается главным образом метан. Но как только мы пойдём в Восточную Сибирь, увидим, что там нет чисто газовых или чисто нефтяных месторождений, а есть нефтегазовые. Поэтому надо думать сразу о переработке. Газ там содержит в большом количестве этан, гелий и другие полезные составляющие. Поэтому уже сегодня нужно думать о развитии газохимии как серьёзного народнохозяйственного кластера, который мог бы двинуть вперед всю нашу промышленность.
Но особенно несовершенным является налогообложение нефтегазового комплекса, которое не способствует его развитию. Кому-то надо думать о будущем, заглядывать вперед на 15-20, а лучше на 50 лет.