«Газпром» уже потерял украинский рынок?

Недавно «Газпром» и «Нафтогаз Украины» сообщили, что достигли соглашения о поставках российского газа. Что означает это соглашение? Устойчивый ли это компромисс, или в будущем стоит ожидать нового витка газового противостояния?
Прежде всего нужно проанализировать, почему «Газпром» при заключении соглашения пошел на довольно серьезные уступки. Вопреки прежним требованиям стоимость поставок газа Украине в оставшиеся месяцы этого года составит $378 за 1 тыс. куб. м против ранее озвученной цены $485, по поводу которой «Газпром» длительное время оставался непреклонен. В первом квартале 2015 года цена может снизиться еще сильнее. Кроме того, «Газпром» согласился на выплату украинцами долга за прежние поставки газа, исходя из суммы $3,1 млрд, как насчитывали украинцы, опираясь на пониженную контрактную цену, а не $5,3 млрд, на которых настаивал «Газпром». Судьба спорной «дельты» в $2,2 млрд будет решаться в Стокгольмском арбитраже.
Надо сказать, что отключение газа Украине далось «Газпрому» нелегко. Только за сентябрь этого года падение российского газового экспорта в СНГ составило почти 70% к сентябрю 2013-го - с 5,6 до 1,8 млрд куб. м, и это в основном падение поставок в Украину (около 4 млрд куб. м газа). По октябрю ЦДУ ТЭК, анализиру¬ющее поставки, даже пока не сообщило предварительные данные о годовой динамике экспорта - настолько, видимо, там все плохо. Украинский же импорт газа в сентябре снизился аж в 4,5 раза, до менее 1 млрд кубов, - этот газ покупался из Польши, Венгрии, Словакии. Таким образом, Украина вышла на объемы реверсных закупок более 30 млн куб. м в сутки и строит активные планы по наращиванию этих объемов, в том числе через строительство новых газопроводных перемычек с восточноевропейскими странами.
Для «Газпрома» потеря 4 млрд куб. м экспорта в месяц очень чувствительна: это примерно $1,2 млрд, если считать хотя бы даже по $300 за тысячу кубов. И это не говоря уже о том, что «Газпром» из-за политических комбинаций вокруг Украины занялся самоограничением поставок газа в европейские страны, работавшие с Украиной по реверсу, до минимальных контрактных уровней - чтобы, не дай бог, Украине не досталось ничего лишнего. В том числе и в результате этого экспорт газа сокращался на 22% год к году в сентябре и 17% в октябре. Сокращение экспорта в дальнее зарубежье обошлось «Газпрому» более чем в $1,5 млрд потерянной выручки только по сентябрю-октябрю.
Российский газовый монополист просто не мог дальше мириться с подобной потерей выручки, поэтому, несмотря на все политические аспекты, пришлось идти на какое-то соглашение. Зато Украина продемонстрировала, что выкручивается без газпромовского газа: накопленные резервы в хранилищах, реверсный импорт из Европы, переход на уголь и мазут, ограничение потребления - все это позволяло рассчитывать на то, что зиму страна пройдет. Хотя нехватка газа для нормального энергоснабжения в зимний период и планировалась, но, как заявлял в интервью глава «Нафтогаза» Андрей Коболев, ограничение энергоснабжения планировалось вводить в основном для предприятий и административных учреждений, для населения и коммунальной энергетики газа бы хватило. Дальнейшее отключение Украины от поставок российского газа, таким образом, стало бессмысленным, тем более что у Украины нашлись деньги платить.
В целом «Газпром» за последние годы катастрофически потерял украинский газовый рынок, некогда крупнейший для него. Если еще шесть-семь лет назад поставки газа в эту страну превышали 50 млрд куб. м в год, то в прошлом году они упали до рекордно низких 25,8 млрд - вследствие активной политики снижения зависимости от российского газа, проводившейся еще Януковичем и Азаровым. Украина наращивала прежде всего потребление угля: если шесть лет назад доли газа и угля в первичном энергобалансе составляли 40 и 30% соответственно, то в прошлом году уголь вышел вперед с 36%, тогда как доля газа составила всего 34%. Таковы последствия чрезмерно жесткой ценовой политики «Газпрома» в отношении Украины в предыдущие годы. Даже назначенная новыми соглашениями цена - $378 - выше цены экспорта в дальнее зарубежье в первом полугодии этого года, показанной в финансовом отчете «Газпрома» ($366). И это при том, что есть еще разница в транспортных издержках. А во втором полугодии европейская экспортная цена очевидно пошла дальше вниз из-за падения цен на нефть.
В первом полугодии «Газпром» поставил на Украину 13,9 млрд куб. м газа. Если прибавить к этому пару миллиардов, которые могут быть проданы по вновь заключенному соглашению в ноябре-октябре, получится около 16 млрд. Это потеря продаж на уровне 10 млрд куб. м по году, т.е. порядка $3,5 млрд в годовом исчислении. Не говоря уже о потерях на европейском направлении из-за целенаправленной борьбы с украинским реверсом.
Думается, что именно эти факторы заставили «Газпром» стать несколько сговорчивее и все же пойти на соглашение с Украиной на компромиссных условиях. Они же в состоянии сделать компромисс более устойчивым - сейчас Украина показала, что и без российских поставок может в принципе обходиться, и платить готова. А вот нам нужно задуматься об одной простой вещи: назначение для Украины более высоких цен на газ, чем мы поставляем в Европу (а по факту именно это сейчас и происходит) чревато дальнейшим сворачиванием закупок Украиной газа у России и практически окончательной потерей для нас этого рынка. Дело ведь не только в реверсе: если у украинских политиков хватит ума приватизировать свою газодобычу (что давно пора было сделать) и создать благоприятные условия для ее развития силами малых компаний, то даже оставшиеся российские миллиарды кубов в обозримом будущем могут и не потребоваться.
Так что до марта с заключенным соглашением, мы, возможно, доживем - на фоне падения экспортной выручки «Газпром» не заинтересован в еще одном громком транзитном кризисе, от которого пострадает Европа. Но в дальнейшем, если российские подходы к ценовой политике не изменятся, Украине может и не понадобиться подписание нового соглашения. Даже в первую неделю ноября, несмотря на подписанный протокол, украинцы к закупкам нашего газа демонстративно не приступали, давая понять, что могут без них обойтись.
Владимир Милов, директор Института энергетической политики