Газета «Московские новости» опубликовала статью заместителя генерального директора Российского энергетического агентства Леонида Григорьева, в которой он рассуждает, почему в последнее время возник такой усиленный интерес к Арктике.
«Типичный вопрос осени 2011-го: что же такое произошло в мире, что все стали заниматься Арктикой? - пишет автор. - Конечно, глобальное потепление - дело серьезное, но Арктика-то по-прежнему место суровое и холодное! Однако арктические конференции идут по всему миру: планы, проекты, дискуссии, от которых всем участникам становится горячо.
Исходным фактором для всплеска этого интереса стало глобальное потепление. Но для Арктики не так уж важны причины потепления и формы его проявления в других углах земного шара. Там все просто: льды ушли от российской стороны Северного Ледовитого океана к берегам Канады и Гренландии. Летом стали появляться периоды, когда можно проскочить на корабле вдоль северных берегов России без ледокола.
Логику этих явлений мы не всегда понимаем. Например, льды на востоке «нашей части» полярного океана сокращались до 2007 года, но с тех пор значительно возросли по площади. Лето на севере - очень короткий период, поэтому стабильное мореплавание без ледоколов круглый год здесь не предвидится. Но сам факт открытия плавания по Северному океану сразу сместил оценку его доступности с далекого будущего на вполне обозримые сроки - 40-50 лет.
Первыми это сообразили военные, которые во всем мире забеспокоились. Они нашли новую возможность доложить о необходимости новых исследований и расходов. Пошли разговоры о безопасности в полярных водах. Мне пришлось как-то даже спросить на одной из конференций, а не видят ли здесь военные опасности от сомалийских пиратов.
В России ситуация несколько иная - у нас было ощущение ледового барьера вдоль 15 тысяч км северной морской границы, а теперь его нет. Это влияет, например, на стратегическое базирование наших подводных лодок. Немедленно оживились центры, рассчитывающие на гранты по изучению поведения России, - редкая удача для отставных военных. На конференциях уже видны презентации с «оловянными солдатиками на севере».
Но главные речи в мире ведутся в основном не о глобальной стратегии, а о приземленных вещах - нефти, газе и транспорте. С позиций экономиста в период мировых кризисов и распространения терроризма трудно представить себе, что кто-то может всерьез посылать во льды какие-нибудь военные корабли - 15 тыс. км остаются проблемой для человека, даже если его видно со спутника. Времена героизма Водопьянова и других прошли, а льды и мороз остались.
При обсуждении проблем Арктики как-то стали забывать, насколько это холодное и отдаленное место. Именно благодаря этому Арктика остается едва ли не последней на земле нетронутой экосистемой. Позиция экологов однозначна: нельзя бурить, пока не созданы средства защиты от возможных катастроф. Нефть, разлившаяся после аварии танкера «Эксон Вальдес» в 1989 году на Аляске, так и покоится в океане, ведь на холоде она не растекается.
Все правовые, экономические и технические вопросы должны быть улажены еще до старта разработки. Нельзя ради нефтедолларов бездумно рисковать планетой и биоразнообразием.
Идея доступности природных богатств Арктики возникла благодаря огромному прогрессу в развитии транспорта, связи, одежды, а также накоплению опыта нефтедобычи с морских платформ в Норвегии, США и других странах. Технически уже видны возможности подобраться к неразведанным запасам нефти и газа Арктики. Основная тяжесть инвестиций и коммерческие риски лягут на большие компании. В России это «Газпром» и «Роснефть».
Больше 90% нефтегазовых запасов лежит в рамках территориальных вод и экономических зон пяти прибрежных государств - России, Норвегии, США, Канады и Дании. Разграничение океанского дна не закончено. Россия еще в 2001 году подала в комиссию ООН запрос на участок под названием подводный хребет Ломоносова, но дело отложено до 2013-го. Наша сторона должна представить больше доказательств, которые, надо думать, будут представлены. Но это дела текущие.
Важнее другое - революции на Ближнем Востоке происходят вокруг основных нефтяных стран. По прогнозам Международного энергетического агентства, мировое потребление нефти в ближайшие десятилетия может вырасти с нынешних 85 млн баррелей в день до 100 млн. У мира есть необходимые запасы. Но возникает нетривиальная проблема - сколько будет стоить добыча этой дополнительной нефти, где она будет происходить и кто будет ее контролировать.
Тут переплетаются интересы ведущих стран - потребителей энергоресурсов. Под вопросом их энергетическая безопасность не сегодня, не завтра, а на следующие два поколения. Когда-нибудь потом (предположительно) настанет свобода человечества от углеводородов. Но практические действия США, Евросоюза, Китая в сфере энергосбережения всегда соседствуют со столь же активными действиями по обеспечению потребностей в импорте энергоресурсов на ближайшие десятилетия.
По прогнозам, роль ОПЕК и ближневосточных стран-экспортеров будет расти, но в этом регионе все так загадочно с точки зрения политических перспектив. А в Арктике прохладно, никаких революций не ожидается. Весь вопрос в том, будет там больше льда или меньше.
Сейчас неясно, выглядят ли арктические запасы реальным, востребованным ресурсом или это резерв на крайний случай. Британская BP с удовольствием пошла на сделку с «Роснефтью» ради работы в Арктике, хотя в итоге партнером «Роснефти» стала американская Exxon. Эти компании готовы потратить конкретные баксы на будущее, а значит, технологии должны подоспеть...
Еще более широкое обсуждение вызывает возможность транспортного сообщения «из варяг в японцы». Из Японии в Европу примерно суток 20 ходу через Индийский океан, а через полярные воды - на 8-10 суток меньше. Экономия не столько на топливе, сколько на скорости выполнения контрактов. В принципе можно говорить и о перспективах круглогодичной навигации. Но это потребует усилий по организации движения, обеспечения безопасности с нашей стороны.
Наш арктический атомный ледокольный флот создан в основном для обеспечения вывоза металлов из Норильска. Такой серьезный флот - пять ледоколов - есть только у нас. Использование его недешево, но, организовав поток судов, этот бизнес можно сделать вполне рентабельным для всех участников. Освоение флотом этих широт поможет и ведению геологоразведки в Арктике (конечно, при соблюдении всех мер предосторожности!).
Открытие целого океана для коммерческого использования вызывало новые дискуссии о режиме пользования. Путин в сентябре пригласил всех плавать этим коротким путем, вдоль нашей территории, в наших территориальных водах, где мы обеспечиваем безопасность и режим. Вряд ли кто-то всерьез может предъявить претензии к нашим правам на этот проект. Регулированием занимается Арктический совет, где решающую роль играют пять прибрежных стран.
Впрочем, растаявшие льды Северо-Западного прохода (внутри Канады) вызвали спор между Канадой, объявившей проход своими внутренними территориальными водами, с одной стороны, и США и Евросоюзом, считающими их «международными проливами», с другой.
Россия недавно уступила Норвегии значительный кусок спорных полярных вод, что вызвало критику ряда наших экспертов. На самом же деле этот шаг может окупиться в долгосрочном плане. Ведь, например, разработку многих каспийских месторождений тормозят нерешенные правовые проблемы разделения шельфа прибрежными государствами. Возможно, в Арктике этого удастся избежать.
После разговора о правовых и хозяйственных проблемах можно немного помечтать. Мы все пели «А я бросаю камешки с крутого бережка далекого пролива Лаперуза». А слабо нам включиться в полярный туризм? Например, как наши поморы - под парусом? Спутниковые телефоны, атомные ледоколы (кстати, они подрабатывают круизами) и авиация могут сделать его не менее безопасным, чем хождение в горы. Вполне можно представить себе Полярные игры, которые переезжают из Тикси в Тронхейм, а потом на Аляску или в Гренландию. Гонки на оленях и собаках. А на несколько дней - по Джеку Лондону? А кругосветка под парусом? А рыбу самим половить? Высоцкий написал бы «В жаркой-жаркой Арктике» и что-нибудь срифмовал бы с Тикси...»
При обсуждении проблем Арктики стали забывать, насколько это холодное и отдаленное место
