Один из самых авторитетных экономистов мира, старший вице-президент Всемирного Банка Джастин Ифу Лин (фото), в эксклюзивном интервью www.dp.ru рассказал о своей необычной судьбе, китайском экономическом чуде, коррупции, роли юаня и о том, почему инвесторы не бегут вкладывать деньги в Россию.
- Как Китай превратился во вторую экономику мира?
- Китай начал переход к новой экономической системе в 1979 году. В то время Китай был чрезвычайно бедной страной с аграрной экономикой. Доход на душу населения в 1979 году в КНР составлял менее трети среднего дохода в Африке - беднейшем континенте на планете. Но в течение последних 32 лет, с 1979 по 2011 годы экономический рост в Китае составляет в среднем 9,9% в год. Это вполне можно назвать экономическим чудом, потому что таких темпов роста не было в человеческой истории. Экономика за это время выросла в 20 раз, и средний душевой доход в 2010 году составлял уже 5 тысяч доларов. Китай поднялся на верхнюю ступеньку среди среднеразвитых стран, и в процессе этого Китай превратился из страны, экономика которой ориентирована внутрь, в мощную торговую державу. Объем торговли страны вырос за эти 32 года в 144 раза. В начале реформ зависимость от внешней торговли (то есть отношение суммы импорта и экспорта к ВВП страны) составляла в Китае лишь 9,5%. В 2010 году этот показатель составлял уже 60%. Для сравнения, в такой мощной торговой державе, как США, этот показатель сегодня 35%, в Японии - около 20%. То есть Китай стал самой открытой экономикой мира, и вносит все более важный вклад в мировую стабильность. Например, во время азиатского финансового кризиса в конце 1990-х годов Китай очень сильно помог странам Восточной Азии тем, что не девальвировал свою национальную валюту. Таким образом, этим странам было к чему привязаться, кроме того, они могли продолжать промышленное развитие. Другой пример - недавний финансовый кризис, когда Китай сохранял высокие темпы роста в 9-10%, и тем самым способствовал мировой экономике сохранить момент.
- И чем же, все-таки, объяснить китайское экономическое чудо?
- Действительно, возникает такой вопрос: почему Китай испытал экономический рост лишь после 1979 года, хотя имел «преимущества отсталости» в течение многих лет до этого? Дело в экономической стратегии, которую Китай принял в результате реформ Дэн Сяопина. До 1949 года, когда образовалась КНР, в стране десятилетиями велась гражданская война и была политическая смута. В таких условиях экономическое развитие было невозможно. Затем к власти пришел Мао Цзэдун, который захотел превзойти развитые западные страны за очень короткий промежуток времени. В 1953 году была поставлена задача: догнать Великобританию за десять лет и Соединенные Штаты за 15 лет. Китай хотел немедленно развить высокотехнологичные индустрии, но проблема была в том, что технологии размещались по большей части в западных странах и были защищены патентами. Китай должен был или платить большие деньги за патенты, или «изобретать велосипед». К тому же новые производства были очень капиталоемкими, а Китай был бедным аграрным обществом, чья экономика опиралась на защиту государства и субсидии. Эта стратегия создавала нехватку многих товаров и была очень неэффективна. Лишь после 1979 года Китай сменил стратегию и получил возможность воспользоваться «преимуществом отсталости». Правительство решило развивать трудоемкие сектора, которые не требовали больших капиталов. Эта стратегия соответствовала китайским конкурентным преимуществам. Поэтому стратегия оказалась в высшей степени эффективной, что во многом объясняет быстрое глобальное экономическое восхождение Китая.
- Но как долго Китай сможет сохранять такие высокие темпы роста?
- Действительно, ответ на этот вопрос имеет множество последствий для глобальной экономики. Есть очень важный показатель - разница в доходах на душу населения между высокоразвитыми и развивающимися странами. Эта разница характеризует и производительность труда, и доступность высоких технологий, и капиталоемкость экономики. Если исходить из этого показателя, Китай может показывать темпы роста в 7-8% ежегодно на протяжении следующих 20 лет. Дело вот в чем. В 2008 году доход на душу населения в Китае составлял 21% от дохода в США. Этот показатель был таким же в 1951 году для Японии, в 1975 году для Тайваня, и в 1977 году для Южной Кореи. После этого рубежа экономика каждой из этих стран росла примерно на 7-9% в год на протяжении 20 лет. Путь, по которому развивается экономика Китая, стратегия ее развития очень похожи сейчас на стратегии экономик Японии, Тайваня и Южной Кореи в упомянутые годы. Китай сможет использовать имеющийся потенциал, чтобы расти такими же темпами в течение ближайших 20 лет.
- Могут ли другие развивающиеся страны повторить успех Китая и других стран Восточной Азии?
- Мой ответ - да, потому что все развивающиеся страны обладают «преимуществом отсталости», то есть бедные страны могут иметь более высокий экономический рост. Но для этого им нужно развивать свои экономики соответственно своим конкурентным преимуществам.
- Не идет ли дело к тому, что юань заменит доллар?
- Вероятно, примерно к 2030 году Китай станет самой крупной экономикой мира, тогда возможно, что китайская валюта станет резервной. Но я не ждал бы, что юань заменит американский доллар как главную резервную валюту. Я думаю, эти разговоры преждевременны. Даже к 2030 году Китай будет страной со средним уровнем доходов, и, следовательно, с финансовым сектором, который будет не так развит, как финансовые институты в странах с высоким уровнем доходов.
- Как вы думаете, почему в России коррупция стала такой проблемой? В какой момент была допущена ошибка - 20 лет назад, в начале перехода к рыночной экономике?
- Коррупция - больной вопрос во многих странах, особенно в Африке и в Латинской Америке. Даже в Китае существует коррупция. Коррупция возникает вследствие правительственного вмешательства, и очень часто такое вмешательство - результат добрых намерений. Например, стремления развить определенные сектора экономики. Но, если эти сектора - не те, в которых у данной страны есть конкурентное преимущество, этот подход не работает. Правительство вынуждено давать этим неконкурентным секторам субсидии, льготы и защиту от внешней конкуренции за счет тех секторов, где такие субсидии могли бы принести эффект, то есть за счет конкурентных секторов. Так что я вижу коррупцию как проблему, возникающую из добрых намерений правительства, намерений, которые имеют незапланированные последствия. Верный способ решить эту проблему для правительства - а правительство должно влиять на экономику, облегчая процесс перехода - заключается в том, что правительство должно поддерживать сектора, которые имеют хорошие шансы стать конкурентоспособными. Такое влияние со стороны правительства требует лишь небольшой первоначальной поддержки, чтобы облегчить приход в этот сектор «первых поселенцев», first movers. После прихода этих «первых поселенцев» в сектор придут и другие, и возникнет большая конкуренция. Первоначальные субсидии и защита требуются очень маленькие, так что вряд ли вы здесь столкнетесь с проблемой коррупции.
- Почему инвесторы не спешат инвестировать в Россию?
- Думаю, потому что у них отсутствуют побудительные причины. Ведь для того, чтобы инвестор пришел в определенный сектор, нужно, чтобы там уже работали «первые поселенцы», то есть первооткрыватели в этом сегменте рынка. «Первые поселенцы» могут терпеть неудачи, и роль государства заключается в том, чтобы их поддержать на первом этапе. Но с этой поддержкой нельзя переусердствовать, ведь «первые поселенцы» - это и своего рода индикатор конкурентоспособности отрасли. Если они добиваются успеха - то в сектор приходит много новых игроков, приходят инвесторы. В результате возникает конкуренция, которая невыгодна «первым поселенцам» - ведь у них теперь не будет монополии, не будет монопольной ренты. Тут их снова может постичь неудача. Так что вы видите, что существует некоторая взаимосвязь между успехом всего сектора и неудачами первых игроков. Предприниматели - умные люди, они не хотят нести риски «первых поселенцев», поэтому очень важно для правительства оказать некоторую поддержку тем, кто заходит в новый сектор. С другой стороны, успех нового сектора зависит в большой степени от усилий по координации между правительством и бизнесом. Я бы сказал, что правительство в России, будь то на федеральном уровне или на уровне региональном, могло бы улучшить структуру, в рамках которой происходит такая координация, и облегчить вход в важные сектора новых компаний. Я уверен в том, что российская экономика имеет огромный потенциал для развития новых индустрий, новых секторов.
- Но Всемирный Банк снизил недавно рейтинг России.
- Я за этим не следил, но у меня есть уверенность в российской экономике.
- Вы - старший вице-президент Всемирного Банка, который, среди прочего, выдает миллиардные кредиты. В России чиновники и более низшего уровня уходят со своих постов мультимиллионерами, невероятно удачно инвестируя свои средства. Велико ли ваше личное состояние, вы мультимиллионер? Есть ли у вас свой бизнес, которым вы займетесь после отставки?
- Я получаю удовольствие от интеллектуального любопытства, от преподавания, от интеллектуального общения со студентами. Я получаю такое удовлетворение от своей работы, что я ее буду продолжать. Я ведь рациональный человек. После окончания своей работы во Всемирном Банке я собираюсь преподавать в Пекинском университете, а быть профессором в Китае очень почетно. Этого для меня вполне достаточно.
- Сегодня у банкиров по всему миру большие проблемы. Их аферы расследуются, система их бонусов атакуется как несправедливая. Может ли случиться, что банки в будущем исчезнут как класс, и мы перейдем к бартерной экономике?
- Это маловероятно, потому что для того, чтобы реальная экономика хорошо функционировала, нужны финансовые институты, которые бы предоставляли кредиты, облегчали инвестиции и так далее. Для роста реальной экономики необходимо иметь адекватные, соответствующие современным запросам финансовые институты. Так что, при всех проблемах, существующих сейчас в банковской отрасли, мы не должны бросаться из крайности в крайность.
- Может быть, китайское экономическое чудо объясняется тем, что китайцы не слишком следуют советам иностранных экономистов?
Я думаю, китайское правительство открыто советам иностранцев, потому что такие советы увеличивают количество информации и возможности выбора, который остается за правительством. Но материковый Китай старается делать выбор экономической политики, исходя из экономической реальности в Китае.
- Но почему в свое время Китай не пошел по пути, предписанному «вашингтонским консенсусом», как многие другие страны (то есть приватизация, либерализация и тому подобное)?
- Дело в том, что китайский народ очень прагматичен. У нас огромный сектор государственных предприятий. Если мы бы перестали их защищать, то они бы потерпели крах. И это вызвало бы масштабную разбалансировку всей экономики.
- Но это тот путь, по которому пошли другие страны.
- Повторяю: у китайского правительства - прагматический подход. Если вы видите, что в результате ваших действий появляются проблемы, вы, естественно, пытаетесь найти какой-то другой путь, чтобы достичь лучших результатов. Таким образом, решая задачу, правительство определяет цель, просчитывает, какие есть ограничения, какие есть варианты, и выбирает из них наилучший.
Наша справка:
Джастин Ифу Линь родился на Тайване в 1952 г.
В 1979 г. дезертировал из тайваньской армии и вплавь перебрался в материковый Китай, Тайвань в 2000 году выписал ордер на его арест.
В 1982 г. получил в Пекине степень магистра политической экономии и отправился учиться в США.
В 1986 году получил степень доктора экономики Чикагского университета, написал диссертацию на тему реформ в китайской деревне. Затем стажировался в Йельском университете. Автор 18 книг, среди которых «Китайское чудо: стратегия развития и экономические реформы»
С 1987 года: экономический советник правительства КНР, был депутатом Национального народного конгресса КНР, возглавлял экспертные советы.
С 1994 г. - основатель и директор Китайского центра экономических исследований.
Имеет почетные степени доктора университетов Франции, Британии, Гонконга, член-корреспондент Британской академии.
С 2008 г. - главный экономист Всемирного Банка (первый из развивающейся страны), старший вице-президент ВБ. В этой должности определяет принципы управления в банке и направления экономических исследований.
