Крах надежд неизбежен?

Редакция портала «Nord-news» уделяет достаточно внимания темам, требующим, на наш взгляд, детального обсуждения. Когда затронуты интересы большой группы людей, различных сфер бизнеса и уж тем более когда от правильного решения вопроса зависит экономика нашего региона и страны в целом. К таким темам относится вопрос о разграничении морских пространств между Россией и Норвегией в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. В прошлых номерах газеты мы уже представляли точки зрения на данный вопрос рыбацкого сообщества и отраслевых чиновников. Сегодня на вопросы редакции с позиции интересов нефтегазовой отрасли отвечает Анатолий Виноградов, главный ученый секретарь Кольского научного центра РАН.
- Анатолий Николаевич, договор о разграничении морских пространств между Россией и Норвегией в Баренцевом море для нефтегаза удачен, с вашей точки зрения?
- Соглашение чрезвычайно актуально с позиций отстаивания прав России на расширение своих владений в Арктике. В заявке Российской Федерации, поданной в Комиссию ООН по разграничению шельфа еще в декабре 2001 года, была обоснована правомерность присоединения к нашей экономической зоне 1200000 квадратных километров океанического дна в центральной части Северного Ледовитого океана. Через два года истекает срок рассмотрения заявки, и к этому моменту Россия должна не только представить запрошенные экспертами Комиссии дополнительные геолого-геофизические материалы, но и завершить урегулирование споров по разделу смежных морских пространств с США и Норвегией. Без этого, в полном соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву, российская заявка не будет удовлетворена, и океаническое дно за пределами кромки сибирского шельфа поступит в общее пользование всех государств мира. В ожидании дележа этого богатого арктического пирога Китай и Южная Корея уже построили крупнейшие в мире исследовательские ледоколы и приступили к геологическим исследованиям в восточном секторе Арктики. Так что вопрос о том, своевременно ли разделена спорная зона в Баренцевом море, имеет в этом аспекте однозначный ответ - да, пора пришла, запаса времени на продолжение дискуссий почти не осталось.
Другой вопрос: кто больше выиграл от предложенного варианта дележа? И он не имеет однозначного ответа. Более того, в краткосрочной перспективе (оставляя за кадром возможный выход в далеком будущем на глубоководные нефтегазовые поля хребта Ломоносова в приполюсной зоне Арктики) можно считать, что Россия пошла на слишком большие уступки, согласившись на раздел по компромиссной линии Лаврова - Стере. Поясню, почему такое предположение оправданно.
Конвенция ООН по морскому праву допускает установление морских границ на основе двусторонних соглашений между государствами на основе принципов справедливости и исторических традиций, а не только на основе «срединных точек» между крайними выступами «своей» суши. Опираясь на это «допущение», СССР и затем Россия почти 40 лет отстаивали свои притязания на раздел Баренцевого моря по секторному принципу, первоначально задействованному Россией при дележе восточного сектора Арктики с США в процессе продажи Аляски в 1867 году. А потом продублированному (вслед за Канадой) в 1916 году и на западной границе российских арктических владений. 15 сентября 2010 года в Мурманске министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в присутствии президента России поставил свою подпись под договором и создал правовой прецедент, свидетельствующий об отказе российского государства от исторической традиции - деления Арктики по секторам. Вместе с этим отречением от якобы «архаичного» принципа Россия «отреклась» и от 79 тысяч квадратных километров морского дна с потенциальными ресурсами углеводородного сырья, исчисляемыми миллиардами тонн. И это «отречение» может в ближайшей перспективе сильно изменить геополитическую и экономическую обстановку в Евро-Арктическом регионе.
- Федынское месторождение находится на российской акватории? Насколько велики его запасы?
- В 80-е годы мурманские геофизики выявили в пределах спорной зоны геологические структуры, которые могут служить вместилищами для месторождений нефти и газа. Самое крупное куполообразное поднятие получило название «Свод Федынского», и прогнозные ресурсы газа в его пределах были оценены в 5,8 триллиона кубометров (на 2 триллиона больше Штокмана!), а общие ресурсы углеводородов в последней монографии, изданной «Арктикморнефтегазразведкой» в 2006 году, исчислены в 7 триллионов 481 миллиард тонн условного топлива. Линия Лаврова - Стере разделила и зону, и свод Федынского примерно пополам - нетрудно подсчитать, сколько стоит отрезанный «пирог» при цене за баррель (1/6 тонны), например, 50 долларов за т.у.т. Для придания договору видимости справедливого дележа введен принцип обязательной кооперации норвежских и российских компаний при освоении месторождений, занимающих пограничное положение. Под действие этого принципа не подпадает большая группа структур, в которых ресурсы углеводородов соизмеримы с освоенной норвежцами «Белоснежкой» (поднятия Година, Центральной банки, Варяжская и Октябрьская структуры), под вопросом «общность» месторождений в Кольской и Курчатовской структурах. Учтем, что все эти структуры расположены в незамерзающем море, втрое ближе от берега, чем Штокман, и на глубинах до 170 метров, уже хорошо освоенных «СтатойлГидро». Закономерен вопрос: сохранится ли у норвежских партнеров желание вкладывать огромные инвестиции в освоение проблемного Штокмановского месторождения (в ледяном море, на относительно большой глубине), если через год-два они смогут разведать (ведь техника для бурения на шельфе у них, в отличие от России, что называется «на ходу») и к 2015 году приступить к полномасштабному освоению ресурсов своей части бывшей «спорной» зоны? Любому здравомыслящему экономисту такая перспектива покажется более чем вероятной. Начнут с наиболее близких к берегу «середнячков» типа Година, со временем возьмутся и за западный фланг свода Федынского. Даже если при этом сформируется партнерство, аналогичное трио «Газпром-Тоталь-Статойл» в Штокмановском проекте, то первую скрипку в нем будет играть не Россия. И вся береговая инфраструктура, и вся логистика проектов в спорной зоне будут уже не в российской части Баренцрегиона, а на норвежском побережье. Тысячи рабочих мест, которых ждут северяне в Мурманской и Архангельской областях, на машиностроительных заводах центральной России вмиг уйдут «за горизонт планирования». Ведь до той поры, пока норвежцы не выкачают все запасы газа из спорной зоны, Штокман будет неконкурентоспособен на мировом и европейском рынках. Логика бизнеса неумолима, а умение норвежцев эффективно и быстро осваивать шельфовые месторождения Северной Атлантики не оставляет никаких сомнений, что свой шанс на продление лет на тридцать эпохи нефтегазового обеспечения национального богатства они не упустят. С «Газпромом» они как-то еще поделятся, а вот мурманчанам придется только сетовать на крах надежд, связываемых с газпромовскими «девелоперами» типа «Штокман Девелопмент АГ». Неизбежно сократятся и грузопотоки через Мурманский транспортный узел. Такова ожидаемая «плата» западных областей за ускоренное развязывание «спорного» узла, препятствующего признанию прав России на приполюсные участки дна Северного Ледовитого океана в восточном секторе Арктической зоны России.
- Как вы оцениваете готовность спасательных служб региона к ликвидации последствий возможных аварий на платформах? Если необходимо создавать дополнительные резервы, то за чей счет?
- Катастрофа в Мексиканском заливе показала, что при освоении месторождений с аномально высокими флюидными давлениями современная техника не может гарантировать предотвращение аварийных ситуаций. На Штокмане ситуация усугубляется удаленностью от побережья и недостаточной изученностью геодинамического режима вмещающих месторождение толщ. Лишь год назад было выявлено широкое развитие на этом участке шельфа газогидратов, поведение которых при отработке месторождения пока не смоделировано с достаточной степенью надежности и достоверности. В России до сих используется морально устаревшая электромеханическая аппаратура для геофизического контроля процессов миграции флюидов в нед-
рах отрабатываемых месторождений. На первых фазах подготовки Штокмановского проекта мне приходилось неоднократно указывать в своих экспертных заключениях по ОВОС, что необходимо ускорить создание систем контроля на основе волоконно-оптических сетей. Такая аппаратура уже введена в промышленную эксплуатацию норвежцами, а у нас пионерные разработки мурманских геофизиков из закрытого недавно «за невостребованностью» НИИ «Севморнефтегеофизика» с девяностых годов пылятся на полках. Не сравнявшись с западными «конкурентами» по этому «компоненту безопасности», мы рискуем превзойти в Баренцрегионе печальный рекорд «Бритиш Петролеум» по ущербу природе - американский суд предъявил компании иск за инцидент в Мексиканском заливе на 25 миллиардов долларов. Готовы ли мы платить больше, и стоит ли нам наступать на те же грабли? Может, дешевле своевременно выделить средства на опережающие научно-технические разработки?