Баренцевоморское разграничение: взаимовыгодный договор или уступка?

Наш портал вновь возвращается к теме подписания нынешней осенью российско-норвежского договора о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане. Напомним, этот документ ещё не прошёл ратификацию в Госдуме, хотя президент Дмитрий Медведев дал поручение всем ведомствам завершить этот процесс к 15 октября - то есть, спустя месяц после дня подписания. На прошлой неделе по теме этого соглашения (ратифицировать или нет) высказались лидеры оппозиционных фракций Мурманской областной думы - «Единая Россия» и КПРФ. В виду того, что данный вопрос не теряет актуальности, мы сочли возможным дать высказаться по его сути Алексею Плотникову, профессору из Москвы, доктору исторических наук.
«Анализ текста договора о разграничении даёт веские основания говорить о его ущербности и невыгодности для РФ, - говорит Алексей Плотников. - В этой связи, прежде всего, обозначим очевидные негативные экономические, международно-правовые и политические последствия, которые договор будет иметь для национальных интересов России в западно-арктической зоне Северного Ледовитого океана, ставшего в последние годы ареной жёсткого международного соперничества за право распоряжаться огромными минеральными и животными ресурсами региона.
Договор о разграничении противоречит Договору о Шпицбергене 1920 г. (который в нём даже не упомянут) о свободе хозяйственной деятельности на островах и морского промысла в акватории архипелага, поскольку формально передает его под юрисдикцию Норвегии, как лежащий к западу от линии разграничения 2010 г.
Договор о Шпицбергене, в котором по состоянию на 2006 г. участвует более 40 государств, включая Норвегию, РФ, США, Данию, Исландию, Швецию, Великобританию и Японию, передал архипелаг под суверенитет Норвегии с серьезными ограничениями (т.н. международно-правовой сервитут). Предоставив государствам-участникам право свободно заниматься хозяйственной и рыбопромысловой деятельностью, как на самих островах, так и в морской акватории (в «территориальных водах местностей Шпицбергена»), без получения какого-либо разрешения от Норвегии. Следовательно, ни Норвегия, ни другое государство-участник Договора 1920 г. не имеют своего «территориального моря» вокруг Шпицбергена.
В Договоре 2010 г. обозначенный в Договоре о Шпицбергене специальный морской район отсутствует. Эти условия не могут быть изменены двусторонним соглашением сторон, каковым является Договор-2010.
Не имеет Норвегия также права на установление вокруг архипелага своей 200-мильной исключительной экономической (рыболовной, рыбоохранной) зоны и своего континентального шельфа. Тем не менее, в июле 1977 г. Норвегия в одностороннем порядке ввела там свою 200-мильную рыбоохранную зону, что не признавалось Советским Союзом и не признается РФ, равно, как и другими государствами-участниками Договора 1920 г. Подписание договора о разграничении серьезно размывает эту законную позицию нашей страны.
Договор-2010 нарушает статус существующей и получившей международно-правовое признание (и договорное, и картографическое) западной границы полярных владений СССР, установленной Постановлением Президиума ЦИК СССР в 1926 г. Поскольку сдвигает на 60-70 миль на восток линию прохождения этой границы, не предполагая получения соответствующей компенсации с норвежской стороны (теряется морской промысловый район площадью более 50 тыс. кв. км, лежащий между новой договорной линией разграничения и границей полярных владений Российской Федерации).
Договор также наносит прямой ущерб государственным интересам России в будущем.
В соответствие с Постановлением ЦИК 1926 г. в существующих границах полярного сектора России все земли - как открытые, так и могущие быть открытыми в будущем - принадлежат России. Поэтому, если, к примеру, в результате естественных тектонических процессов в пределах этого сектора возникнет новый остров - он автоматически будет являться собственностью нашей страны. В соответствии с Договором 2010 г. применительно к сектору наших полярных владений, отходящему к Норвегии, мы теряем это право.
Ссылки на Конвенцию ООН по морскому праву 1982 г. для обоснования утраты силы Постановления 1926 г. являются некорректными и неправомерными, поскольку Конвенция не содержит каких-либо положений относительно отмены исторически сложившихся норм или изменения границ, да ещё в таком особом районе, как Арктика.
В любом случае, речь идет об изменении линии прохождения государственной границы, требующей проведения предусмотренных Конституцией РФ и федеральными законами процедур.
Заключение Договора о разграничении приведет к реальным экономическим потерям России, в первую очередь в сфере рыболовства. По подсчетам специалистов рыбного хозяйства в результате мы можем потерять до 313 тыс. тонн рыбного вылова в год, поскольку практическое применение Норвегией указанного договора может привести (и реально приведет) к вытеснению отечественного рыболовства из западных районов Баренцева моря (отходящего по Договору к юрисдикции Норвегии) и из района Шпицбергена, что, несомненно, приведет к росту напряженности не только в рыболовных отношениях России и Норвегии.
Таким образом уже сейчас, до ратификации в ГД, можно констатировать, что Договор 2010 г. не только негативно скажется на международно-правовой ситуации в этом и без того конфликтном регионе и, очевидно, вызовет несогласие и противодействие со стороны других государств-участников Договора о Шпицбергене (достаточно вспомнить неоднократные намерения Исландии подать в международный суд иск за систематические нарушения Норвегией соглашений 1920 г.), но и нанесёт серьезный ущерб экономическим и политическим интересам России.
В связи с изложенным, подробнее рассмотрим два из обозначенных выше вопроса: о юридическом статусе западного (Баренцевоморского) участка границы наших полярных владений, и статусе Конвенции ООН по морскому праву.
Начнем с того, что в последнее время в ряде отечественных и зарубежных публикаций настойчиво проводится мысль о том, что после вступления в силу Конвенции 1982 г. граница полярных владений (полярного сектора) СССР 1926 г. утратила свой правовой статус, т.е. более не является законной. Иногда даже может создаться впечатление, что Конвенция чуть ли не целиком посвящена правовому регулированию именно Арктических пространств.
Во многом это сознательная подмена, поскольку Конвенция рассматривает конкретные вопросы международного морского права, а отнюдь не является специальным договором по Арктике, имеющей, как известно, свой особый, специфический международно-правовой режим.
Вопросы пограничного размежевания - традиционно составляющие отдельную область правовых межгосударственных отношений - равно, как и вопросы, связанные с исторически сложившимися линиями разграничений морских пространств (например, вокруг того же Шпицбергена) Конвенция не затрагивает.
Это прямо вытекает из ее текста, где в статье 311 («Отношение к другим конвенциям и международным соглашениям») записано, что:
«2. Настоящая Конвенция не изменяет прав и обязательств государств-участников, которые вытекают из других соглашений, совместимых с настоящей Конвенцией, и которые не затрагивают осуществления другими государствами-участниками своих прав и выполнения ими своих обязательств по настоящей Конвенции.
Настоящая статья не затрагивает международных соглашений, ясно разрешенных или допускаемых в соответствии с другим статьями настоящей Конвенции.»
То, что пограничные договоры и договоры о разграничении «совместимы» с Конвенцией и «допускаются» ею вполне очевидно.
Кроме того, в Заявления СССР при подписании Конвенции 1982 г. четко зафиксировано, что:
«2. Союз Советских Социалистических Республик заявляет, что в соответствии со статьей 298 Конвенции он не принимает обязательных процедур, влекущих за собой обязательные решения, при рассмотрении споров, связанных с делимитацией морских границ, споров, касающихся военной деятельности, и споров, в отношении которых Совет Безопасности ООН осуществляет функции, возложенные на него Уставом ООН».
Таким образом, утверждения о том, что в результате заключения Конвенции ООН по морскому праву получившая международное признание граница полярных владений СССР-РФ «утратила» свой правовой статус, лишены оснований и являются неправомерными.
Здесь следует оговориться, что речь идет о западном («Баренцевоморском») участке этой границы, поскольку ее восточный участок, проходящий в Чукотском море и разделяющий полярные сектора РФ и США, законодательно оформленный в 1867 (Договор о продаже Аляски) и в последующие годы, не оспаривается.
Рассмотрим аналогичные факты в отношении западного участка ГПВ России.
Начнем с того, что после установления Президиумом ЦИК СССР в 1926 г. и вплоть до 1970 г. эта граница никем, в том числе и Норвегией, не оспаривалась. Уже одно это обстоятельство - с точки зрения общепризнанных норм международного права - означает ее фактическое признание мировым сообществом.
Кроме того, существуют и прямые документально-договорные подтверждения такого признания.
Помимо многочисленных картографических, включая зарубежные, изданий, можно, в частности, привести Мирный договор СССР и Великобритании с Финляндией 1947 г., где на приложенной к нему карте четко обозначена линия границы полярного сектора СССР (32°04`35`` восточной долготы).
Эта же линия обозначена в альбоме карт, являющихся «документами демаркации» советско-норвежской границы в соответствии с Договором между СССР и Норвегией о режиме советско-норвежской границы от 29.12.1947.
Таким образом, можно со всей определенностью констатировать, что граница полярных владений СССР - РФ и на восточном, и на западном участках является в настоящее время международно-признанной.
В пересмотре (изменении) в пользу Норвегии Баренцевоморского участка этой границы и заключаются главные негативные политические и экономические последствия Договора о разграничении от 15.09.2010, само заключение которого, в свою очередь, лишний раз подтверждает факт признания Норвегией существования западной границы нашего полярного сектора.
В этой связи, до вступления Договора 2010 г. в силу, он должен быть, как минимум, дополнен отдельным приложением, предусматривающим устранение перечисленных недостатков и противоречий с тем, чтобы новые договоренности с Норвегией отвечали национальным интересам РФ (а также других заинтересованных государств), и были бы действительно справедливы и прагматичны.
Лучшим вариантом, в сложившейся ситуации, было бы отложить ратификацию до проведения необходимых консультаций и выработки дополнений для включения их в текст Договора».