Нельзя быть сырьевым придатком внутри России

Редакция портала  продолжает рассказ о Мурманском ордена «Знак Почета» рыбообрабатывающем комбинате. Сегодня мы уделим внимание теме его развала, начавшегося в период действия Федерального закона от 03.07. 1991 г. № 1531-1 «О приватизации государственных и муниципальных предприятий РФ».
Об этих нелегких для мурманской рыбопереработки временах вспоминает старейший представитель этого сектора отрасли, работавший на Мурманском рыбокомбинате с 1981 года, когда попал туда по распределению, получив диплом инженера-технолога, Шакир Гусейнов. В недавнем прошлом Шакир Агаханович был генеральным директором ООО «Мурманский рыбомукомольный завод». Руководящую работу в рыбной промышленности он совмещал с общественной деятельностью - был председателем правления НС «Мурманский рыбоперерабатывающий комплекс». В этой организации объединились директора предприятий рыбопереработки, преимущественно располагающихся на территории рыбного порта. Сейчас Шакир Гусейнов оставил производство и занимается только общественной работой в союзе.
- Когда началась приватизация Мурманского рыбокомбината, я работал на рыбомукомольном заводе, входящем в его состав и подразделявшемся на два цеха - по производству медицинского жира и выпуску рыбной муки. Приехал сюда по окончании Астраханского рыбтуза, по распределению. Рвался в Клайпеду, а попал на Север. И не жалею. Тогда я ещё не был директором, но понимал, что приватизировать рыбокомбинат по частям нельзя. И не только я, в то время многие понимали, что нельзя растаскивать перерабатывающий комплекс по разным структурам, потому что там все взаимосвязано.
- Нельзя было сохранить структуру рыбокомбината, сделав директоров его цехов, выделенных в отдельные юридические лица, просто держателями акций?
- Можно было бы пойти цивилизованным путем, но кукловоды предпочли кривые дорожки. При советской власти Мурманский рыбоперерабатывающий комбинат имел 50 тысяч тонн тресковой квоты. То есть даже при той системе, когда не было частной собственности, имелась возможность определенным образом закрепить квотный ресурс. И ошибка предпоследнего гендиректора Юрия Васильевича Рассолова, как он сам признался на недавнем своем юбилее, была в том, что Мурманский рыбокомбинат не завел в своё время своих прибрежных судов.
- Разве это можно было сделать в советские времена?
- Конечно. А так рыбокомбинат отдавал свою квоту на освоение рыбодобывающим флотам Мурманской области. После Рассолова на его место с поста заведующего отделом обкома партии пришел Владимир Федорович Зеленский. «Ушли», не знаю, по какой причине, умнейшего и мудрейшего руководителя Рассолова, а через пару лет вышел закон о приватизации. Я и еще несколько директоров рыбзаводов убеждали тогдашнего губернатора Евгения Комарова и его заместителя Юрия Бергера в том, что нельзя приватизировать рыбокомбинат частями, а надо создавать консорциум. Но к нашему мнению не прислушались. Появилась какая-то фирма «КРАМС-центр», с корнями в Южной Корее. Говорили, что она якобы будет выделять мурманской рыбопереработке огромные деньги. Надо только каждому рыбзаводу приватизироваться отдельно, а потом свои доли отдать вновь созданной управляющей компании. В итоге ваучерная приватизация прошла, и каждый собственник остался при своих интересах.
- Помню, директора рыбзаводов сильно возмущались, когда появилось ОАО «Мурманский рыбокомбинат». Звучали обвинения, что его гендиректор Михаил Зуб присвоил бренд некогда гремевшего на всю страну Мурманского рыбокомбината. Кстати, Михаил Изяславович ранее работал в рыбной промышленности?
- Он пришел из другой отрасли. Да, директора писали жалобы, ходили по инстанциям, но ничего доказать по вопросу незаконности присвоения бренда не смогли. На развалинах рыбокомбината тогда было открыто немало фирм: одни работали недолго, другие то и дело переименовывались. Компания «Кипроком» - одна из первых начала заниматься переработкой трески и отгрузкой ее в Южную Америку. Рыболовецкий флот тоже был приватизирован, и уже в 90-х годах прошлого века рыбное сырьё практически все ушло на запад. Переработчики начали выстраивать коммерческие отношения с добытчиками и перекупщиками.
- Приватизировались же не только производственные линии по переработке?
- Естественно. Консервному заводу, например, в «довесок» достались детсады, общежития. Снабжение рыбокомбината и складские помещения - приватизировалось все. Что не надо - продавали, выживали, кто как мог. Работала рыбопереработка, жил и рыбомукомольный завод. Ежесуточно перерабатывалось 60-70 тонн рыбных отходов, поступающих от береговых рыбоперерабатывающих предприятий. К слову, в конце 90-х годов ожидалась масштабная модернизация всего технологического оборудования рыбомукомольного завода и ряда других заводов рыбокомбината.
- При наличии на территории Мурманского рыбного порта инфраструктуры и площадей зачем стали создавать рыбцеха вне портовой зоны? В той же Северной промзоне, на улице Рогозерской, где сегодня базируется ОАО «Норд-Вест Ф.К.»?
- Рыбоперерабатывающий комбинат «Норд-Вест Ф.К.» стал первым в этой плеяде. Его начал строить Георгий Тишков, тогдашний начальник ВРПО «Севрыба», совместно с МТФ. Мы спрашивали: в чем смысл постройки на свалке разрушенного свинокомплекса рыбоперерабатывающего завода, ведь в рыбном порту полно производственных площадей? Видимо, здесь были завязаны чьи-то финансовые и частные интересы. Денег в этот рыбокомбинат было вложено немало, включая раскрутку бренда и выделение квот. Сначала это было дочернее предприятие Мурманского тралфлота, потом «Норд-Вест Ф.К.» выделился в самостоятельное предприятие. Были у него и свои прибрежные суда, а значит, определенная часть рыбного сырья для переработки гарантировалась. В Северной промзоне МТФ построил консервный завод «Сампа». На южном причале, дальше третьего коптильного завода тот же трал-флот открыл ПКЦ «Кильдин».
- В конце 90-х у мурманской рыбопереработки были сблокированные квоты, гарантирующие поставки сырья?
- Да, чтобы окончательно не обанкротились заводы бывшего Мурманского рыбокомбината, расположенные в рыбном порту, им стали выделять так называемые сблокированные квоты. Эту квоту выделяли промысловикам для того, чтобы они привозили рыбное сырье рыбопереработчикам. То есть квота сблокирована между конкретным рыбаком и конкретным рыбопереработчиком. Речь шла не только о гарантиях поставки сырья, но и о доступной цене на него в интересах всего рыбохозяйственного комплекса и жителей прибрежного региона. Но рыбак мог выполнить условия поставки, а мог и не выполнить, и в законодательном плане ничего доказать рыбопереработчики не могли. И тогда заводы бывшего рыбокомбината стали рушиться по второму кругу. Поменялись практически все директора производств. Рыбоконсервный завод «Северная Пальмира» раздробился. Неподалеку от административного здания «Севрыбхолодфлота» сейчас работает компания «Порт Владимир», специализирующаяся на переработке трески. У фирмы «Боско» - административно-складские помещения. У восьмой проходной рыбного порта работает завод «Мурманские рыбопродукты». В столовой, что рядом, расположился консервный завод «Арарат». Управление рыбокомбината у первой проходной снесли. Завод меджира теперь называется «Полярис», он выпускает капсулированный рыбий жир. А в период расцвета в советские времена на заводе меджира производилось почти 20 тысяч тонн рыбьего жира в год. Сейчас, дай бог, если 1 тысячу тонн выпускают. Сырьем служит пищевой рыбный жир, который доставляется из Норвегии. Но пищевой и медицинский жир - это разные вещи. Пищевой можно делать из ткани рыбы, а медицинский - только из ее печени. На эти два вида существуют жесткие нормативы. А сейчас некоторые мои знакомые врачи говорят: мы выписываем больному рыбий жир в капсулах, но не уверены, что там остались необходимые организму ферменты.
- Раньше в Мурманске производством капсулированного рыбьего жира с различными полезными добавками занималось предприятие «БиоКонтур». Его продукция выгодно отличалась по цене от аналогичной привозной и реализовывалась через аптеки. Сейчас рыбьего жира в капсулах от «БиоКонтура» в продаже нет. Не знаете, почему?
- Насколько мне известно, «БиоКонтур» перевел свое производство во Владимирскую область.
- Почему мы закупаем рыбий жир у норвежцев, да еще не медицинский, а пищевой? В Мурманске он больше не производится?
- Нет. Раньше государство ставило задачу перед промышленностью: чем оно должно кормить свой народ, чтобы нация была здорова? В год в СССР добывали 12 млн тонн рыбы, чтобы люди питались чистейшей белковой продукцией. Жители приморских регионов - норвежцы, исландцы, японцы - здоровая нация. Я с удивлением узнал, что за последние годы китайцы выросли на 10 см потому, что смогли максимально привлечь в свой рацион питания блюда из рыбы, в том числе и из России. Даже из Мурманска вывозили её в Китай.
- Наши рыбаки и в Поднебесную поставляют тресковое филе высокой переработки, не только на рынок ЕС?
- Нельзя обвинять в этом добычу. Как я уже говорил, перед рыбной промышленностью должна быть поставлена государством задача, а её нет. Дали рыбакам квоту и сказали: осваивай как хочешь, с кем хочешь и куда хочешь поставляй. Мы не говорим, что должно быть госрегулирование, но должна быть поставлена внятная задача. Вот читаю я в Интернете высказывание главы Росрыболовства Андрея Крайнего, который говорит, что мойва должна быть оставлена в России, а икра должна направляться на запад. А с чего взяли, что икру надо поставлять на запад, а не оставлять ее в нашей стране для рационального питания ее граждан?
- В Росрыболовстве говорят, что рыбная отрасль возрождается посредством добычи. А когда она будет возрождаться с помощью рыбопереработки? Многие местные чиновники от рыбы и ваши коллеги уже не первый год высказывают мнение, что в Мурманской области выгоднее перерабатывать треску и все донные. А пелагические виды рыбы лучше отдать на откуп тому же Калининграду или средней полосе РФ, где в режиме работы свободной экономической зоны производство тех же рыбных консервов получается много дешевле. Вы как считаете?
- Лет 10 назад Мурманский рыбоперерабатывающий комплекс, который я возглавлял и возглавляю по сей день, был мощной влиятельной организацией. Но потом из нашего состава под влиянием официальных лиц из правительства Мурманской области вышел ряд предприятий, объявив себя новым объединением - Союзом переработчиков трески. Посыл был такой: перерабатывать нужно то, что ловится в прибрежной зоне, тогда это будет рентабельное производство. Но где сейчас эти грамотеи? Их производства стоят или обанкротились. Кстати, в позапрошлом году бывший губернатор Евгений Комаров на одном из местных телеканалов перед Новым годом поздравлял северян. Он сказал, что сожалеет о том, что не прислушался к мнению - приватизировать рыбокомбинат комплексно. И экс-губернатор Юрий Евдокимов в свою бытность главой региона говорил: вот вы сейчас ругаете губернаторов, которые пришли из советского прошлого, но у нас еще осталось понятие о социальной справедливости. У тех, кто придет после нас, такого понятия нет. Так и получилось, как он сказал.
- Может быть, действительно в нашем регионе выгоднее перерабатывать то, что ловится рядом?
- У многих предприятий, работающих на экспорт, сумма возмещенного НДС порой выше, чем сумма выплаченных налогов. Это выгодно государству? А в зависимости от глубины переработки идет рост налоговых отчислений в бюджет. Мы делали расчет: с 1 тонны рыбы при простой обработке (обесшкуривание, просолка) получается 4 тысячи рублей в виде налоговых платежей. При производстве консервов и другого глубоко переработанного сырья - от 8 до 12 тысяч рублей налогов. Но кроме рыбы у государства должны быть и геополитические интересы. Людей нужно удерживать в приграничной зоне, давая им работу с приличной зарплатой. В Калининграде, как вы правильно отметили, налицо - мощное развитие береговой переработки. Там создали свободную экономическую зону. Тарифы ниже в разы - на энергоресурсы, пар, воду. Мы же не видим цифр: почему можно вывезти сырье, к примеру, в Воронеж, переработать его там, привезти в Мурманск, при этом цена на готовую продукцию получается ниже, чем если бы ее произвели местные переработчики. Мы не знаем, по какой цене воронежский переработчик приобрел рыбное сырье у мурманских добывающих компаний. Нам ничего не ведомо о взаимоотношениях рыбака с перерабатывающим заводом, может быть, он его владелец? И никто этих цифр не даст. Еще при Евдокимове мы доказывали, что цена на рыбное сырье, по данным Мурманскстата, и фактическая цена, предложенная флотами, разнится в 5-10 рублей за килограмм. Ни один переработчик не скажет, по какой цене на самом деле покупал у рыбака рыбу, потому что в следующий раз он ее уже у него не купит. Я говорить об этом никогда не боялся, потому что знаю: будущее рыбомукомольного завода напрямую зависит от работы береговой рыбопереработки. Чем больше здесь будут перерабатывать рыбного сырья, тем больше работы будет у завода.
- На смену сблокированным квотам пришли специальные, тоже предназначенные для предприятий рыбопереработки. Они реально принесли какую-то пользу? И почему их потом убрали?
- В начале 2000-х мы четыре года подряд выносили на суд губернатора и Мурманской областной думы проект регионального закона о господдержке береговой переработки. Переработчики доказывали, что, вложив в рыбопереработку 5 рублей, на выходе в виде налогов в бюджет Мурманской области получится 10 рублей, но главное - заработает реальный сектор экономики. Поняв это, тогдашний глава Госкомрыболовства Евгений Наздратенко в 2001 году и ввел специальные квоты, которые выделялись переработке, а не рыбаку. Было решено не менее 20% от квоты региона выделять не только рыбоперерабатывающим предприятиям, расположенным на территории рыбного порта, а всем действующим переработчикам, подпадающим под определенные правила. Губернатор имел право сблокировать всю квоту региона, завязав ее на береговые перерабатывающие предприятия, ему был дан карт-бланш, которым он не воспользовался. Но это благое начинание было зарублено на корню после выхода 704-го постановления федерального правительства о закреплении долей-квот в 2004 году. Позднее эта норма была прописана и в законе о рыболовстве. Мы на всех уровнях пытались доказать, что нельзя окончательно загубить в Мурманской области береговую рыбопереработку. Почему мы вкладываем деньги в развитие агрокомплекса на Крайнем Севере, а рыбопереработку, которой в Мурманской области заниматься сам бог велел, игнорируем?
- Можете назвать успешные предприятия рыбопереработки, работающие здесь сегодня?
- Их единицы. «Катран-Кола», «Мурманфиш», но это не крупные предприятия. Вся местная рыбопереработка реализует свою продукцию в Мурманской области, хотя еще в 2000-х годах она продавалась по всей территории РФ. Из всей рыбопродукции, реализуемой на территории Кольского полуострова в торговых сетях, лишь 5-7% - от местного производителя. У нас свернулось консервное производство, многие обанкротились. В составе Мурманского рыбоперерабатывающего комплекса было 42 предприятия, осталось 17. При хорошей организации работы береговой рыбопереработки Мурманской области бюджет региона может получить доход в виде налогов до 2 миллиардов в год.
- На территории Мурманского рыбного порта от структуры рыбокомбината остались одни развалины. Их нужно сносить, а на их месте строить другие, используя имеющуюся инфраструктуру?
- Многое можно модернизировать, но как это сделать, не зная сырьевой базы? Возьмешь кредит, но нет гарантии, что тебе продадут рыбу, поскольку нет долгосрочного договора. Формально его, конечно, подписать можно, но никто не прописывает там конкретику, а значит, ничто не мешает рыбаку отказать переработчику в поставках, если ему будут предложены более выгодные условия. У добычи есть гарантия на 10 лет использования своей квоты, у переработки никаких гарантий ни на что нет. Дальне- восточники, в отличие от нас, ввели у себя в 2011 году закон о господдержке береговой переработки. Их региональные власти выплачивают рыбопереработчику за каждый килограмм производимой продукции от полутора до 20 рублей по факту выпуска. Сегодня даже добыча понимает, что это - правильное решение.
- В начале 2000-х мурманские добытчики пробовали строить собственные рыбоперерабатывающие заводы. Почему эта практика не прижилась?
- Это, наверное, подтолкнуло их, когда переработке стали выделять специальные квоты согласно 344-му приказу Госкомрыболовства. Приведу пример: тогда один из крупных мурманских добытчиков приобрел здание управления рыбокомбината, чтобы использовать его площади под нужды переработки. Он (и не только он один) думал, что государство определило для себя развитие рыбной отрасли, уделяя большое внимание переработке. Поняв, что жестоко ошиблись в своих надеждах и дополнительных квот под переработку не получат, они перестали заниматься рыбопереработкой.
- У добытчика есть свои суда, значит, он сам может гарантировать себе поставки на собственное береговое предприятие, разве нет?
- Но этих квот порой недостаточно. Объемы переработки требуют большего количества рыбного сырья, и тут приходится выбирать: заниматься переработкой или все-таки добычей. Добыча сегодня находится в более выгодном положении в сравнении с переработкой.
- Есть какие-то перспективы у рыбомукомольного завода, который является единственным на Северном бассейне?
- Конечно, есть, надо только вложить в него деньги. Я говорил об этом перед новым годом в интервью, которое дал трём каналам Центрального телевидения. А перед этим провел журналистов по территории Мурманского рыбного порта и показал, что осталось от Мурманского рыбокомбината. Тем самым я предложил им самим ответить на свой вопрос: ввели ли в заблуждение президента РФ во время его осеннего прошлого года визита в Мурманск или нет, говоря о состоянии береговой переработки в Мурманской области. Возвращаясь к рыбомукомольному: в 2001 году там должна была быть произведена мощная модернизация, внедрены новые технологии с замкнутым циклом производства. Но, увы, завод «посадили» на огромные долги за банковский кредит, взятый под рыбное сырье по сблокированной квоте, которое добытчик не поставил. Суд, выигранный на областном уровне, в Санкт-Петербурге мы проиграли.
- Может быть, проще этот завод закрыть?
- Ни я, ни мои единомышленники не могут спокойно смотреть на то, как разрушается отечественная промышленность. Кто кому-то дал право так поступать из личных, корыстных интересов?
- Рыбные отходы на рыбомукомольный поступают, договоры есть? Почему в последнее время при работе завода по городу распространяется неприятный запах?
- Завод работает по договорам, а причиной появления запаха является пресловутый человеческий фактор. Набрали 20 человек работников из более 500, пришедших в отдел кадров. И большинство - непрофессионалы. Один забыл включить дезодораторы, другой еще что-то. Система подготовки кадров для рыбной промышленности ведь тоже разрушена. Очистные сооружения на заводе работают. Никто не говорит, что рыбную муку здесь производить невыгодно, но чтобы выпустить тонну муки, нужно 6-7 тонн рыбных отходов.
- Почему бы не сдавать на муку мойву, которая слабо пользуется спросом?
- Рыба должна быть охлажденная, а где ее взять, если суда на бассейне (я не говорю о прибрежных, работающих на треске), за исключением 1-2 наливных, сплошь морозильные. Дефростировать - дорого. В прежние времена, когда были свежьевики, мы работали не только на рыбных отходах, но и на мойве.
- Что все-таки нужно сделать, с вашей точки зрения, чтобы возродить береговую рыбопереработку в Мурманской области?
- Посмотреть дальневосточный закон, о котором я упоминал, и принять аналогичный на уровне нашего региона. У губернатора есть все полномочия, не отнимая ничего у рыбаков, гарантировать переработчикам поставки сырья. Нельзя быть сырьевым придатком внутри России, когда региональная промышленность не развивается. Все мы живем в одной стране, но должны отстаивать интересы своего региона.