Ранее Татьяна рассказала, что выросла за Полярным кругом, всю жизнь прожила на русском севере в Мурманской области, а сейчас уже как три года - на Китайском юге, описывает читателям Nord-News происходящее в стране, да и в мире в целом.
«До приезда в Китай я никогда не была по ту сторону Уральских гор, точнее по эту их сторону. Никто из друзей и знакомых в Китае не бывал, а мнения на просторах самого доступного из источников информации - интернета расходились: там, где у одних была красочная культура, интересная еда и дружелюбие местных, у других - грязь, гастрономический авантюризм и неразборчивость, и дикие реакции на «белого» человека. Ослепительно «белая» культурно и цивилизационно в Китай я приехала настороженной и воинственной, вооружившись стереотипами и антисептиком. Не увидел во мне Китай невежества и не почувствовал воинственности, увидел что-то другое, за что скоро принял и полюбил, а потом терпеливо ждал, пока я отвечу взаимностью. Взаимность пришла не скоро. И далась мне нелегко. И виной тому не Китай.
То, чего человек не понимает, он либо боится, либо ненавидит. И чем больше такого непонимания, тем больше страха и ненависти, которые сплетутся меж собой потом, как лианы, в тугой канат пассивной агрессии или активного насилия. Это ведь, наверное, привычно теперь для человека, эволюция приостановилась, а борьба видов за выживание и естественный отбор - нет. Человек боязлив, ленив и нетерпелив. Решения принимаются здесь, мнения формируются сейчас. Неправильные порой решения, несправедливые часто мнения.
Китаец нас не понимает, но почему-то ни страха, ни ненависти к нам не испытывает. Общество Китая традиционно иерархичное. В китайской иерархии есть мужчины, женщины, пожилые, влиятельные, образованные и многие-многие другие, но в ней нет нас. Часто китайцы просто не знают, как вести себя с нами и по отношению к нам «правильно». Самая первая встреча китайца с «белым» человеком - культурный шок, сопровождающийся целой гаммой эмоций, не всегда понятных ни «белому» человеку, ни самому китайцу. Пребывающий в культурной растерянности китаец в глазах европейца невежда без манер и знания этики. Оскорбленный китайским невежеством «белый» человек злится, гордо фыркает носом и брезгливо отворачивается. Растерянный китаец не злится, он нервно хихикает, стыдливо прикрывая рот, или напевает себе что-то тихонечко под нос.
Китаец терпелив и наблюдателен, он не торопится с выводами, он изучает. Много лет назад правительство Китая открыло программу иностранных кадров. Дипломированных специалистов со всего мира китайцы приглашают в учебные заведения всех уровней и видов образования от обязательного школьного до высшего профессионального. Финансирует программу правительство щедро, наука денег стоит. Знания китаец может получить из книг, переведённых на язык иероглифов, а иностранный преподаватель здесь - источник не только знаний, но и социо-культурного опыта, который передаёт китайцу ненамеренно и как бы ненароком, но добровольно. Я учу их, они учат меня. Многое можно узнать и многому научиться, если не отворачиваться брезгливо от того, что происходит прямо перед носом.
Было нас в школе двое: я да Эдвард - «руки не из плеч». Эдвард только выпустился из университета где-то в Уэльсе и приехал в Китай на «синей козе», так, кажется, говорят про нетрезвость, хотя овца для Уэльса актуальнее. Двухметровый англичанин, блондин мягкого зефирного телосложения с купидоновскими локонами и таким же лицом, будто неуклюже плюхнулся с какого-нибудь малозначимого полотна эпохи Ренессанса. Романтичный выпивоха, наивный юноша, по-английски заносчивый Эдвард в свои 25 отчаянно старался казаться взрослым, но спешно и как будто с облегчением запивал крепкие китайские сигареты ореховым Латте с карамелью и шоколадом. Работал Эдвард - «руки не из плеч» согласно штатному расписанию и прозвищу, о котором не подозревал. В школе его держали за очень не азиатскую внешность и такой же образ мыслей, ну и для солидности. К урокам Эдвард готовился при мне в обеденный перерыв или вовсе не готовился. Значимость при этом свою как специалиста сильно переоценивал. Дети все же симпатию к нему испытывали, хоть и побаивались: здоровый детина, купидон на фастфуде, херувим на стероидах, - большой был Эдвард. Работая мало и не слишком усердно, Эдвард скоро истаскался и решил школу покинуть по собственному желанию, но по истечении контракта. В «наследство» от него мне достались его начальные классы, которые Эдварда хоть и побаивались, но всё же любили. Таких как Эдвард - «руки не из плеч» тут большинство, и, глядя на них, складывает китаец свое мнение о «белом» человеке: большой, ленивый, не знает, что делает, но такой творческий, такой спонтанный и просто прелесть, как хорош собой.
Среди тех, кого мне пришлось доучивать за Эдварда, был первоклассник, которого за глаза я прозвала «рыба-капля» (Только сейчас, перенеся это на экран гаджета, поняла, что во многом благодаря таким прозвищам я запомнила тысячи лиц и имён, чем в школе своей позже и прославилась). Уголки губ его всегда были опущены и, казалось, ничто не способно было их не то, что приподнять, но и в прямую линию выравнять, отчего выражение лица его было всегда унылое и страдальчески искажённое. Я стала замечать, что, ведя урок, часто останавливаю на нём взгляд. Непривычная глазу эстетика в лице маленького китайца невольно привлекала моё внимание, неприязненно при этом отталкивая. Сложив своё впечатление на внешности, я сформировала о нём мнение и дальше этого своего мнения, кажется, ничего и не видела. Избалованный маленький «рыба-капля» елозил, копошился требовал к себе внимания, и, когда его не получал, давил горькие слёзы изо всех сил, пытаясь придать и без того страдальческому своему лицу вид мученический.
Весна в прошлом году была дождливая. Мисс Хуан говорит, за всю свою жизнь долгую такого здесь не видела. Хорошо, что мы на острове, материковую часть чайной провинции Фудзиань и вовсе затопило. Утро четверга, я раздраженно и нетерпеливо пробираюсь сквозь будто зависший в воздухе дождь и медленно движущийся ковёр из зонтов, под которым неспешно перебирают ножками маленькие сонные китайцы, тоже зависшие. «Шербургские зонтики» made in China. Сквозь дождь, будто зависший в воздухе, одиноко и обособленно, в стороне от «живого ковра» шёл он. В такую погоду и без зонта. Крупные капли в брызгах разбивались об аккуратно стриженную маленькую голову и катились по унылому лицу. «Рыба-капля» в естественной среде обитания. Как только я заметила его как всегда унылого, а теперь ещё и мокрого вдали от «Шербургских зонтиков», я как-то машинально свернула в его сторону, ведя попутно с собой внутренний диалог: «Избалованный, капризный, лицо как у рыбы-капли, внимания постоянно требует, даже вот сейчас как будто напрашивается». После завершения внутренних споров и противоречий, длившихся считаные минуты, я уже шла рядом с ним, держа над ним мокрым и унылым свой красивый зонт с «Маленьким Принцем» Экзюпери. Он поднял глаза, и выражение несчастного лица его, умытого каплями дождя, ни капельки ни изменилось. Мы шли с ним молча сквозь будто зависшие в воздухе дождь и неловкость. Он так больше и не поднял на меня своих глаз и ушёл, не оборачиваясь, как только мы достигли укрытия. Не нужно было ему ни меня, ни зонта, ни моего к нему внимания. Не нужно было ему этого моего сострадания, выигранного во внутреннем диалоге, но оно нужно было мне. За то недолгое время, что я была его учителем, я, возможно, так ничему его не научила, но он преподал мне урок: многое можно узнать о себе, если не отворачиваться брезгливо от других.
Когда коронавирус нового типа Сovid-19 покинул территорию Китая, он стал проблемой не китайца, не «белого» человека, а всего человечества. И теперь, кажется, никто ничего не понимает. А то, чего человек не понимает, он либо боится, либо ненавидит. Ненавидеть вирус или то, что за ним последовало, «белый» человек не смог, поэтому ненависть свою направил в Китай, откуда (факт, который установило интернет-сообщество, а сообщество учёное всё ещё устанавливает) пандемия начала шествие по планете. Слова, за которые будет стыдно, действия, которые поскорее захочется забыть, решения и мнения, о которых мы будем сожалеть. Тугой канат пассивной агрессии развязался в активное насилие и ксенофобию. Китай не понимает «белого» человека теперь ещё больше, но отчего-то ни страха, ни ненависти по-прежнему не испытывает.
Пандемия, начало: производства ещё не переориентированы на нужды борьбы с эпидемией коронавируса нового типа Covid-19, все защитные средства отправляют в зону отчуждения Провинцию Хубей, вводят карантин, ограничивают передвижение, вводят обязательное измерение температуры и ношение масок, которых теперь нигде не достать. Всё это время я нахожусь в Китае, и Китай об этом знает. Аптеки начинают выдавать маски бесплатно, пока ограниченное количество и только по предъявлении китайского id, которого у меня нет. Бюро по работе с иностранными специалистами прислало мне 6 защитных масок, 6 входных билетов в магазин или аптеку, которых мне хватило на целый месяц. Скоро Китай построит заводы, наладит производства, обеспечит жителей Китая средствами защиты и окажет многотонную гуманитарную помощь всем странам, чьи границы пересечёт опасный вирус. Никогда прежде человек так не радовался посылке из Китая.
За любовь не борются, за мир не воюют, - истины, которые мой дивный «белый» мир когда-то тоже знал, но давно утратил. Выронил где-то по пути, хлопает теперь по карманам, смотрит по сторонам рассеянно, но назад за ними не возвращается, столько пути пройдено, уж без них как-нибудь.
Китаец, никогда прежде не бывавший в «белом» мире, в интернете читал о нём всякое. Если при виде вас китаец нервно захихикает, стыдливо прикрывая рот или станет напевать себе что-то тихонечко под нос, не торопитесь сердито фыркать, улыбнитесь. Вы скоро забудете потерянного в культурном шоке китайца, но в вашей улыбке он запомнит наш «белый» мир дивным».
Фото: Татьяна Пирожок специально для Nord-News
Сейчас читают также: Зарплата в Мурманской области в начале года составила 63 655 рублей
