Добить нельзя реанимировать?

Сегодня мы пригласили к беседе на эту тему Михаила Зуба, генерального директора ОАО «Мурманский рыбокомбинат». Это одно из трех предприятий системы рыбообрабатывающего комбината советских времен, которое еще держится на плаву. О втором - ООО «Мурманский рыбомукомольный завод» - редакция уже рассказывала.
Итак, в 1992 году согласно федеральному закону о приватизации Мурманский рыбообрабатывающий комбинат был приватизирован по второй модели (51% акций принадлежит трудовому коллективу. - Авт.) на 7 компаний - акционерных обществ. Будущий ОАО «Мурманский рыбокомбинат» назывался тогда ОАО «Айсберг». - Я приобрел 80% акций ОАО «Айсберг» на вторичном рынке в конце 1994 года, - рассказывает Михаил Изяславович. - Участок - с 1-го по 17-й причалы, площадь цехов - порядка 80 тысяч квадратных метров. Кусок этот лакомым назвать было сложно, до меня сюда «слили» все отрицательные активы - убыточные, неликвидные, не подлежащие восстановлению. У предприятия был долг в бюджеты всех уровней в 15 млрд рублей, задержка зарплаты трудовому коллективу за полтора года составляла около 2 млрд. Долг за энергоносители Мурманскому рыбному порту достиг более 2 млрд рублей, поэтому «Айсберг» был отключен от электроснабжения.
- Что за цеха вам достались?
- Холодильный завод № 2, филейно-пельменный цех был полностью весь раскурочен, рассольные камеры - нерабочие, 35-я столовая, 1-й холодильный завод - мертвые. Рыбзавод мог заниматься заморозкой рыбы, но, как я уже сказал, не было электричества, максимум заморозки - 40 тонн в сутки. Креветочный завод, общежитие были проданы. Консервного завода, цехов вялки, пресервов не было.
- Зачем тогда купили это «добро»?
- У меня было ощущение колоссальной внутренней силы. Я имел опыт работы начальником строительного управления, дорожного управления, директором автотранспортного предприятия Облрыболовпотребсоюза. Как только в конце 80-х годов был дан «зеленый свет» кооперативному движению, я активно в него включился. Мы много работали в разных точках, и я заработал деньги, которых оказалось достаточно для того, чтобы купить акции «Айсберга». У меня была вера в себя, и было без разницы, что выпускать - рыбопродукцию, автобусы или самолеты. Я очень быстро входил в специфику разных отраслей промышленности, поэтому и пошел сюда. Огромные долги не пугали, я верил в себя и людей. Сейчас изменил мнение - надо еще верить и в Бога.
- Какое ваше базовое образование?
- Окончил судоводительский факультет МВИМУ имени Ленинского комсомола. Ходил в море на Камчатке, потом судьба забросила на Крайний Север.
- Как шла реанимация приобретенных площадей?
- Неплохо. Уже в конце 1995 года вышли на годовой товарооборот в 60 млрд рублей. Начали с простого посола селедки в бочках. Потом восстановили пресервную линию, и каждый день отгружали по фуре пресервов в Москву. Работали круглосуточно. Заморозки еще не было, поначалу восстанавливали самое примитивное производство, требующее малых финансовых вложений. По мере выхода из коллапса стали искать инвесторов. Настраивались на производственный цикл, восстановили клипфискный цех и частично решили с Родиным, тогдашним главой Госкомрыболовства, вопрос его ресурсного обеспечения (клипфиск - особым способом приготовленная треска с длительным сроком хранения, востребован как национальный продукт в Испании, Португалии, Норвегии. - Авт.). Увидев перспективы, решил объединить разрозненные структуры рыбокомбината. Нам виделся холдинг, где рыбокомбинат - главный, остальные акционерные общества - дочерние предприятия. Провел собрание между акционерами структуры бывшего рыбокомбината, где поставил вопрос не покупки их акций, а передачи мне в доверительное управление. Одновременно начал процедуру переименования ОАО «Айсберг» в ОАО «Мурманский рыбокомбинат».
- Поставьте себя на место акционеров: вы - собственник, и вам предлагают передать свои акции в управление. Вы лично передали бы?
- Без разговоров. Активы должны приносить дивиденды - прибыль, тогда это - активы. Они должны поддерживаться, в них должны вкладываться деньги. И должен быть стабильный рынок. Я предлагал сформировать холдинг, определить его политику и открыть финансовую линию. Ценовая политика четко входит в рынок с учетом необходимых позиций. Зачем держать 20 главных инженеров, когда можно взять на работу одного технического директора, все остальные будут исполнителями?
- Ваши доводы не восприняли?
- Нет. Но перерегистрацию предприятия мы провели, надеясь, что люди одумаются и придут к нам делать общее дело. Увы, не случилось. А потом пошли удары судьбы, один тяжелее другого. В августе 1996 года генеральный директор Мурманского рыбного порта Валерий Кусков закрывает железную дорогу в первом грузовом районе. А мы уже вышли на промышленные объемы выпуска рыбопродукции, рыбокомбинату требовались вагоны. Мы же работали на маленькой марже, получали экономическую составляющую только за счет вала.
- Была конфликтная ситуация с руководством порта?
- Я попытался ее разрулить, пошел к Юрию Бергеру, тогдашнему первому заму губернатора Комарова - без результата. Тогда решил, чтобы переломить ситуацию, идти во власть. Как раз осенью 1996 года были выборы губернатора. Баллотировалось 8 кандидатов, и по итогам первого тура я попал в первую тройку: Комаров, Евдокимов, Зуб. Я настолько вошел в проблемы Мурманской области, что посчитал себя тем, кто сможет повести регион вперед. Во втором туре стал выступать в резкой форме против обоих кандидатов. Теперь понимаю: не надо было этого делать. Нельзя заниматься экономикой и политикой одновременно.
- Однако реалии сегодняшнего дня говорят об обратном: как правило, каждый политик имеет свой бизнес. Но вы же не прошли в политику?
- Не прошел, но последующую жизнь себе испоганил. 27 декабря 1996 года вышло постановление регионального правительства о консервации 1-го грузового района. А рыбокомбинат уже вошел в серьезную реконструкцию. Мы восстанавливали первый и второй холодильные заводы, начали менять инженерные сети, коммуникации. На объектах рыбокомбината на постоянной основе работали 3-4 ремонтно-строительные бригады. Но первый грузовой район законсервировали, и промысловые суда вообще перестали к нам заходить. Мы возили рыбу на переработку с южного грузового района.
- И тогда вы предложили новую концепцию - создание на территории ОАО «Мурманский рыбокомбинат» свободной экономической зоны?
- Объясню, чего я хотел этим добиться. На тот момент 60% судов Северного бассейна были бербоут-чартерные (оформленные у зарубежного владельца по договору долгосрочного найма с последующим выкупом. При заходе судна в российский порт требовалась выплата огромных пошлин, поэтому бербоут-чартерные траулеры были незаходными. - Авт.) При введении свободной экономической зоны эти суда становились заходными, и оплата за чартер сдвигалась на рыбопродукцию с момента ее реализации. Мы добились постановления российского правительства о временном порядке работы в режиме свободной экономической зоны. Наливной сейнер-траулер «Мурман-2» компании «Мурман СиФуд» получил 30 тысяч тонн квотных ресурсов для работы с рыбокомбинатом. Однако нам рыбу не поставил, а продал ее за границу. Я добился второго постановления российского правительства, согласно которому 50 тысяч тонн рыбных ресурсов получил уже рыбокомбинат, но осваивал тот же «Мурман СиФуд». Из 50 тысяч тонн рыбы 45 тысяч тонн добытчик поставил за границу. Но на 5 тысячах тонн рыбокомбинат не мог доказать выгодность работы свободной экономзоны.
- Почему добывающее предприятие не выполнило постановление российского правительства? Объяснения какие-то были?
- Говорилось, что МРК не в состоянии переработать такое большое количество рыбы, и нужно расширить этот объем поставок на все предприятия береговой переработки системы бывшего рыбокомбината. После провала эксперимента на нас обрушилась куча проверок. Мы же пытались доказать, что мурманская рыбопереработка должна специализироваться не на мороженом, а на охлажденном сырье - мойве, сайке, селедке, которую могут сюда поставить только наливные суда. Тогда на Северном бассейне было только одно такое судно - «Мурман-2». Сегодня таковых траулеров два - добавился «Лазурный», который сейчас работает на мойве. Чтобы доказать свою правоту, мы решили выйти на норвежские аукционы по продаже рыбы-сырца. С 2001 года рыбокомбинат работает с норвежскими наливными судами, которые поставляют в Мурманский рыбный порт мойву, селедку, сайду, пикшу.
- Насколько сложно преодолеть бюрократические барьеры при заходах сюда иностранных судов со скоропортящимся продуктом?
- Архисложно. Чтобы ввести в российский порт импортную рыбу, требуется парафинированный сертификат, выданный норвежской береговой ветеринарной службой. Мурманская погранветслужба ставит на него свой штамп, и только после этого таможенники оформляют на груз таможенную декларацию. Получается, норвежское судно с промысла должно идти в Норвегию, там взять парафинированный сертификат и только после этого следовать в Мурманский рыбный порт. Но это долго и затратно, а свежая рыба - продукт скоропортящийся. Рыбокомбинат провел серьезную работу с Минсельхозом России, на который рыбная отрасль тогда замыкалась, и специально для нас была разработана нужная форма сертификата. Аттестация норвежского судна с рыбопродукцией для рыбокомбината проходила под двойным контролем, но дело сдвинулось с мертвой точки, и мы были тому несказанно рады.
- Примерно в то же самое время на рыбокомбинате в качестве арендатора появилось российско-норвежское предприятие «Гиганте-Мурманск», которое несколько лет занималось выпуском мороженого филе сельди, а потом и трески. Откуда оно взялось, и какая вам была выгода от присутствия конкурента?
- Договор об аренде на 15 лет был заключен с «Гиганте-Мурманск» в 2002 году. Это был продукт норвежского концерна «Гиганте», московской компании «Гиганте Мемо» и немного акций приобрело ОАО «Мурманский рыбокомбинат». Позднее мы вышли из состава акционеров, потому что не понравилась идеология, которую они вели. Но не об этом сейчас речь. Мы сдали в аренду пустые площади, на которых арендаторы возвели современный цех по выпуску рыбопродукции так называемой шоковой заморозки. Через некоторое время «Гиганте-Мурманск» обанкротился, и на его базе возник «Мурманский центр рыбопереработки», на который мы перенесли прежний договор аренды. Похожие договоры аренды и то, и другое предприятие заключило и с другими мурманскими собственниками. Например, на аренду аммиачного оборудования. Окончательно запутавшись в этих документах, а может, и еще по каким-то другим причинам «Мурманский центр рыбопереработки» прекратил свое существование. А рыбокомбинату остался в собственность современный евроцех.
- В начале 2000-х в Мурманской области для предприятий рыбопереработки применялись так называемые сблокированные, а затем - специальные квоты, призванные гарантированно обеспечить их сырьем. Рыбокомбинату они помогали делать экономику?
- Инициатором их введения выступил не кто иной, как рыбокомбинат. Сблокированные квоты, как факт поставки добытчиком рыбного сырья на рыбоперерабатывающее предприятие, были введены статьей 15 приказа ГКР №49.
- Вдруг переработчика не устроит цена, по которой рыбак это сырье продает? Не договорятся - продаст другому?
- Участников договора три: правительство Мурманской области, добывающее предприятие и перерабатывающее. Первый играет роль арбитра в споре, если он возникнет. Мы всегда были против продажи квоты добытчику в денежном эквиваленте, рыбокомбинату требовалось только сырье. К сожалению, не все коллеги считали так же, они стали свои квоты продавать рыбакам, полученные деньги про-едать, вместо того чтобы развивать производство. Сблокированная квота была региональной, определялась на рыбхозсовете и выделялась только рыбофабрикам, работающим на территории Мурманского рыбного порта. Специальная квота была введена постановлением российского правительства №1010 и последующим 346-м приказом ГКР. Эта квота определялась для добывающих предприятий, работающих в паре с переработчиком, на Северном научно-промысловом совете. Специальная квота фактически была ликвидирована законом о рыболовстве, в котором она не была прописана.
- Сколько сейчас работает предприятий бывшего рыбокомбината советских времен?
- ОАО «Мурманский рыбокомбинат», ООО «Мурманский рыбомукомольный завод», ОАО «Полярис», где должны производить капсулированный рыбный жир. Что там делают сейчас, я не знаю - мы не общаемся. Но банкротства на этом предприятии не было.
- С вашей точки зрения, рыбопереработка на Севере нужна? Не дешевле - и для региона, и для потребителя - ее завозить?
- Если подходить с позиции региона, то должна быть государственная стратегия. Районы Крайнего Севера дотируются везде, во всем мире. В Мурманской области должна быть собственная промышленность, с этой позиции, я так считаю, должен выстраивать идеологию губернатор. Есть 72-я статья Конституции РФ, которая гласит: ресурсы региона используются совместно - Федерацией и субъектом. Если бы губернатор в свое время боролся за то, чтобы рыбные ресурсы шли через Мурманск, то Мурманский тралфлот не ушел бы в Петербург. Мурманский рыбный порт наращивал бы мощности, модернизировал причалы, краны, работала бы вся инфраструктура. Если мы говорим о стратегии развития Мурманска, то здесь единственный источник доходности - рыбная отрасль. Приведу показательный пример: на норвежский аукцион по продаже рыбы-сырца идет норвежская мойва. Цена аукциона - 2,45 NOK за килограмм, то есть по такой цене биржа покупает мойву у своих рыбаков, в переводе на российскую валюту это 16 рублей 50 копеек. Предположим, рыбокомбинат покупает по такой цене норвежскую мойву. Плюс 6,50 рубля - наши затраты на заморозку и переработку. В итоге на мурманском рынке мы выставляем мороженую рыбу по цене 23 рубля за килограмм, а у тралфлота она уже лежит по 17 рублей. Вот и делайте вывод: есть нам выгода сейчас покупать у норвежцев охлажденную мойву? Но норвежский рыбак получает дотацию от государства - 1 крону на килограмм, переработчик - полторы кроны за килограмм. Там управляет ресурсами государство, здесь - непонятно кто.
- Как можно исправить эту ситуацию?
- На региональном уровне ничего сделать нельзя. В 166-м законе о рыболовстве регионы не прописаны. Статья этого закона 7.2 гласит о том, что прибрежные ресурсы предназначены для поставки сырья на берег субъекта. А из Мурманска рыба транзитом уходит в центр России и другие регионы.
- Прибрежники объясняют: охлажденка продается в другие регионы, потому что свои не покупают.
- Москва может себе позволить купить охлажденную треску по 100 рублей за 1 кг, а мы - только по 85 рублей. Столичные жители хотят кушать охлажденную рыбу, потому ее и получают. Там треска мороженая стоит 120 рублей, а охлажденная - 190 рублей, и никого это не останавливает.
С моей точки зрения, региону нужно обратиться к вице-премьеру Виктору Зубкову с просьбой: отменить пошлину на охлажденное норвежское сырье - треску, пикшу, сайду, зубатку, палтус, мойву, селедку. Тогда наша переработка сможет участвовать в норвежских аукционах, и произведенная из этого сырья рыбопродукция будет конкурентоспособной.
- Но тогда возмутятся рыбаки, скажут, что развиваем норвежскую экономику?
- Это рыночные отношения. Рыбаки платят по 150 долларов за 1 тонну трески в виде платы за ВБР, а когда действовало постановление правительства № 1010, выкладывали по 800 долларов за тонну - и денег хватало. На треску за обработку накручивается 5 рублей, себестоимость килограмма - 30 рублей, цена продажи - 100 рублей, 65 рублей - чистая рента. Получил 1 тысячу тонн квоты - рента 65 миллионов. А рыбаки построили новые суда, создали сеть реализации, есть контакт с берегом? То-то и оно.
- Они платят налоги.
- То, что рыбаки платят государству в виде налогов, несоизмеримо с тем, что они получили от него фактически бесплатно.
Второе, что я предлагаю, - ввести пошлину на экспорт рыбопродукции до 30%. В Мурманской области, и не только, много компаний, владельцем которых является концерн «Оушен Тролерз». В частности, это владелец «Карата», «Альтернативы». Российские добывающие компании получают российскую квоту, а переработка у «Оушен Тролерз» - в Китае, поэтому концерн заставит нашего добытчика работать на Китай. Российские ресурсы поднимают Китай, осуществляется реэкспорт сырья. А если будет введена пошлина на экспорт, «Оушен Тролерз» подумает, где лучше перерабатывать - в Китае или в России. Должно быть издано соответствующее постановление российского правительства.
- Что сегодня находится в собственности ОАО «Мурманский рыбокомбинат»?
- Технически все цеха готовы к работе: выпуску очищенной креветки, вялке, выпуску продукции холодного и горячего копчения, консервов, икры в стеклянных банках, клипфиска, стерилизованных сосисек, выпуску филе шоковой и обычной заморозки. Но работаем от силы - два месяца в году. Десять тысяч долларов в сутки - расход предприятия на содержание этих цехов в рабочем состоянии.
- Зачем вам все это надо?
- Внутреннее состояние души. Я сохраняю себя в работоспособном состоянии, ведь что такое работоспособность: физика - могу, эмоции - хочу, воля - мне это надо.